Предисловие от 27-го числа, месяца нисана, года 5771
Мы помним. Мы никогда не забудем. И никогда не простим. Тех, кто убивал, и тех, кто помогал убийцам. Тех, кто оправдывал их, и тех, кто прятал убийц. И тех, кто ждал Роммеля в Палестине.
Да источится семя Амалека, да будет стерто имя его под этим небом.
Гена. 02.05.2011
Сегодня, 02 мая 2011 года (27-го числа, месяца нисана, года 5771 по иудейскому летосчислению), - День Катастрофы (Йом ха-Шоа), национальный день траура в Израиле в память о шести миллионах евреев, погибших во время Второй мировой войны только потому, что были рождены евреями. В этот день вновь возвращаюсь в мыслях к фильму А. Аскольдова «Комиссар». В который раз понимаю, что фильм настолько глубокий и многоплановый, что ни прошедшие со времени его создания десятилетия, ни многочисленные исследования в ближайшем обозримом будущем не исчерпают эту глубину. По содержанию, языку и форме он вполне современен, а по нравственному потенциалу далеко не исчерпан.
Я даже допускаю, что сами авторы, когда снимали киноленту, не предполагали насколько масштабно то, что они делают. Но их талант и внятное отрицание любых видов насилия и нетерпимости привели к потрясающему результату.
Жаль лишь, что ни история, ни искусство не в состоянии научить мудрости и терпимости.
Вот только та же история, по меткому выражению, хоть и не учит, но жестоко спрашивает за не выученные уроки.
Вы не задавали себе вопрос: почему на территориях бывшего Советского Союза, поруганных и разграбленных фашистами, где еще живы чудом уцелевшие жертвы варварского нашествия, где не отыщешь семью, в которой кто-нибудь не пострадал на фронте или оккупированной территории, буйно расцветают расовые, ксенофобские теории и идеологии. Причем адептами этих идеологий и теорий выступают не только тинейджеры, но и ошалевшие от свалившейся на них свободы вполне благополучные дяденьки и даже представители различных эшелонов власти, правоохранительных, судебных органов и, увы, люди, позиционирующие себя интеллигенцией.
Мне, послевоенному ребенку, невозможно представить себе в пятидесятых, шестидесятых и даже в семидесятых годах свободную продажу ксенофобской литературы, стилизованную свастику на стягах и нашивках и гитлеровскую манеру приветствия в исполнении русского, или украинца, или латыша (можно продолжать перечисление). Да и цвет кожи не играл решающей роли. Как любит говорить Никита Сергеевич Михалков: «Били не по национальности, а по морде».
Это какие же причудливые мутации должны были произойти, чтобы у ветеранов Второй мировой войны появились такие наследники.
Москва. Манежная площадь. 11 декабря 2010 г.
Фотографии с сайта http://xashtuk.wordpress.com
Львов. 9 мая 2011 г. Фотографии с сайтов: http://www.kyivpost.ua
http://www.livejournal.com
Где-то мы и не заметили как мозги сограждан свернули в грязный переулок ненависти, злобы, невежества и мракобесия, несмотря на то, что есть (или были) у них и отец с матерью, и дедушки с бабушками, и учителя.
Но разве позволительно, чтобы толпа непуганых идиотов снова наступила на те же грабли, перечеркнув патологическим безумием будущее еще нескольких поколений?
Франсиско Гойя. Они другого племени. Офорт из серии «Бедствия войны», лист 44. 1810-е
Юлиус Фучик когда-то призывал: «Люди, будьте бдительны!».
А мы почиваем. Так комфортнее.
Александр Аскольдов со товарищи в «Комиссаре» призывают нас: «Люди, любите жизнь: уникальную и вероятнее всего неповторимую. Любите ближнего своего. Как самого себя! Берегите, а не уничтожайте друг друга! В каждом из нас - частичка Создателя, и созданы мы для высоких и благородных целей».
Делаем вид, что не слышим? Или действительно не слышим? Так комфортнее?
Печально.
При таком подходе мы приговорены ходить до скончания по одному и тому же кровавому кругу.
В фильме, как в реальной жизни, сошлись две жизненные позиции.
Первая – идея прежде всего. Ради борьбы за эту идею (даже если не известно достижима ли она вообще) все пути хороши. Человеческая жизнь и человеческое достоинство вторичны и всерьез не рассматриваются (за исключением собственных, конечно).
Вторая - жизнь и личность высшие ценности. И свобода выбирать образ своей жизни, придерживаться своего понимания счастья, если все это не выходит за рамки десяти заповедей, и не претендовать на такие же свободы и представления других людей, - тоже высшая ценность.
Короче говоря, добрый Интернационал.
Авторы фильма выбрали добрый Интернационал.
А мы?
Вразумил бы Г-сподь!
Предисловие, июнь 1991 года
Предлагаемая Вашему вниманию статья написана полтора года тому назад в порядке обсуждения работ, выдвинутых на соискание Ленинской премии 1990 года, но по ряду причин не была тогда опубликована. Прочитав ее, вы поймете, что встречи с фильмом, о котором пишу, ждал долго, но первый просмотр буквально ошеломил меня (даже дату помню : 6 января 1989 года). Я не ожидал увидеть столь потрясающего и зрелого произведения, хотя и слышал о фильме много лестного. Убежден, что нам повезло встретиться с уникальным явлением: когда, несмотря на сильное противодействие внешних обстоятельств и внутренних ограничений, сумело пробить себе дорогу вечное человеческое стремление к правде.
- Уплачено за это сполна. Ради нас!
- Мы же неблагодарны как всегда.*
Поэтому хочется поддержать создателей ленты, а заодно и поделиться своим видением фильма.
Я намеренно почти ничего не изменил в статье и добавил лишь это короткое предисловие. Я по-прежнему, как и полтора года назад, считаю, что фильм достоин самой высокой награды. И к этому следует вернуться, чтобы потом не было стыдно.**
*фильм «Комиссар» Ленинскую премию в 1990 году не получил.
**случилось однако так, что присуждение Ленинских премий в области литературы, искусства и архитектуры в 1990 году стало последним.
Когда я учился в школе, было принято предварять сочинения эпиграфом. Соблюдая и развивая традиции, предлагаю в качестве вступления четыре цитаты:
Знаю, что вся жизнь проникнута теперь каким-то озверением. К представителям всех сменяющих друг друга на моих глазах режимов я обращаюсь с призывом к человечности...
В. Г. Короленко (2)
Художественное произведение всегда в какой-то мере является протестом, в пользу кому-нибудь
или против кого-нибудь, или чего-нибудь…
А. П. Довженко (3)
...Только добро, только уважение друг к другу - независимо от классовой, партийной, национальной принадлежности людей - сейчас помогут спасению страны...
Ю. Мамлеев (4)
Животные не смотрят на звезды, ангелы прикованы к царству духов.
Человек же – мост Г-спода между землей и небом. Наши тела сделаны из праха, наши души из сущности Б-га. Только мы можем смотреть на материальный мир и видеть духовную жизнь, красоту. Мы, находящиеся и вне неба, и вне земли, вне формы и материи, вне тела и духа,- только мы можем их соединить (8)
Опубликован список работ, выдвинутых на соискание Ленинской премии 1990 года. Во многом грустный. Но справедливый: в одном ряду с фильмами умершего на чужбине А. А. Тарковского, произведениями А. Г. Шнитке - художественный фильм Александра Яковлевича Аскольдова «Комиссар». Рядом по художественной и общественной значимости, рядом по таланту и мастерству, рядом, увы, и по непростой судьбе. «С формулировкой «профессионально непригоден» был уволен со студии им. М. Горького кинорежиссер А. Аскольдов, а его фильм «Комиссар», о котором ныне дружно пишет мировая печать, двадцать лет покоился на полке», -это из статьи А. Мамгина в газете «Комсомольская правда» от 13 октября 1987 года. Даже на фоне тех, застойных, лет судьба А. Аскольдова выглядит достаточно мрачно. Лучшие, наиболее плодотворные в творческом отношении годы он был лишен возможности работать в соответствии со способностями. Жестоко и грубо ломали жизнь художнику креслолюбивые, завистливые, трусливые, недалекие сограждане. В то время режиссер не дождался торжества справедливости ни от высоких чиновников от кинематографии, ни от судебных органов, ни от товарищей по работе. По Москве прокатились слухи о гениальном фильме неизвестного молодого режиссера - да утихли. Изображение с целью экономии целлулоида решено было смыть. И только тихое неповиновение сотрудников Госфильмофонда СССР вкупе с общей безалаберностью и неразберихой позволили материалам фильма на долгие и, как думалось безнадежные, годы устроиться на полку, избежав превращения в грязноватый раствор, пусть и с повышенным содержанием серебра.
О том, что фильм сохранился и автор готовит его к прокату, узнали мы из сообщений о деятельности специально созданной обновленным Союзом кинематографистов СССР комиссии. На экраны страны он попал, когда пресловутая «полка» была уже почти пуста. В этом есть своя закономерность. Фильм все еще опережает время. Хорошо это или плохо? Думаю: и то, и другое. Хорошо, потому что опережающему не дано стареть, плохо потому, что далеко не всем под силу поспеть за находящимся впереди. Отсюда невысокий кассовый успех фильма на родине, особенно в провинции, которая, как известно, включает большую часть населения и территории нашей страны. Осмелюсь предположить, что выйди «Комиссар» на экраны, как и предполагалось, в 1967 году (а он готовился к 50-летию Советской власти), быть бы ему не только художественным, но и крупным общественным событием.
Утеряли мы и свежесть души, и энтузиазм вкупе с острым желанием переустройства общества, присущие людям тех, теперь уже далеких шестидесятых. Нравственное растление оказалось столь обширным, что массы людей не только не способны, но и не желают выходить из обморочного состояния бездуховности и глубочайшей социальной апатии. Таких фильм не заставит волноваться, так как им чужды идеи справедливости, добра, милосердия, подозрительно сострадание, неприемлема свобода личности. Существует еще и неспособность долгие годы оторванного от магистрального пути развития мирового кинематографа советского зрителя, которого десятилетиями потчевали псевдожизненными «шедеврами», воспринять язык и стилистику фильма Аскольдова. Отсутствие художественного вкуса у широкой зрительской аудитории это беда, часть более общего явления, именуемого бескультурьем. По моему разумению именно бескультурье главный тормоз улучшения нашей жизни. Бескультурье к тому же агрессивно. Как кривое зеркало, оно уродует любые, даже самые разумные помыслы, превращает их в посмешище, или хуже того - во зло. Духовное исцеление становится сейчас стержневым вопросом сохранения жизнеспособности нашего общества. Покаяние, а затем оздоровление духовного климата - дело нелегкое. Здесь придется поступиться амбициями, распрощаться с «понятиями» и восстановить основательно позабытую шкалу общечеловеческих нравственных и моральных ценностей. И давайте не забывать, что еще четверть века тому назад, когда и заикнуться об этом не смели, был кинорежиссер Аскольдов и были его единомышленники, не побоявшиеся предостеречь нас от сегодняшних бед.
На исходе двадцатого века человечество физически ощутило свою хрупкость и неповторимость, и кажется начинает понимать необходимость сплочения и единения. Но мы ведь все такие разные, непохожие: мы разделены границами и цветом кожи, предубеждениями и вековыми предрассудками, мы обожаем стереотипы и шаблоны и утомляемся от анализа происходящего с нами, мы прощаем себе любые прегрешения, но не потерпим и соринки в глазу ближнего. Говорим на разных языках еще со времен Вавилонской башни. Нас пытались не единожды переделать и кнутом и пряником боги и герои, но счастливее человечество от этого не стало. Робкая мысль о том, что счастье всех возможно только если свободен и счастлив каждый, до сих пор не самая популярная. И все-таки спасти мир сможет только вот такой смешной, невзрачный, неприметный Ефим Магазаник, ибо доброта, сострадание, милосердие единственно возможный цемент для объединения людей. Философия семьи Магазаника не только и не столько философия обычной еврейской семьи, как пишут критики, сколько уже выстраданная, но, увы, еще не всеми осознанная философия всего человеческого сообщества, захлебнувшегося кровью бесчисленных распрей, оскорбляемого и поруганного непрекращающимися насилиями, уставшего от печали, одиночества и глухой неизбывной тоски по теплу, нежности и любви; испытавшего на своей шкуре и злобу и силу. Нельзя навязать человеку ни горе, ни счастье без его доброго согласия; а надо уважать и любить, ибо в человеке и только в нем смысл и основная идея того, что называют жизнью. Царство божие - по Библии - в человеке.
Фильм А. Аскольдова «Комиссар» смотрели в Ватикане и в Конгрессе США, он завоевал призы многих престижных международных кинофестивалей, пробил дорогу на коммерческие экраны Запада – и только после этого попал а отечественный прокат. Но не будем мелочными. Ведь все же попал. А может это и к лучшему, что попал не как никому неизвестный бедный родственник, а триумфатором ?
Титры. Название фильма
Фильм не разжеванный и готовый к употреблению незатейливый суррогат, он требует сопереживания и работы ума. Если зритель не готов вместе с Вавиловой ждать и рожать ребенка, если не захочет понять вековую мудрость старой еврейки, матери Ефима Магазаника, то напрасными окажутся усилия большой творческой группы и обделенным сам зритель. Вдумчивого и благодарного ждут ни с чем не сравнимое эстетическое наслаждение н неожиданные, неординарные мысли.
Важная роль в фильме отведена звуковому и музыкальному сопровождению. Яркая, глубокая образность музыкальной ткани фильма связана с талантом одного из интереснейших композиторов двадцатого столетия Альфреда Гарриевича Шнитке. Музыка Шнитке многократно усиливает эмоциональное воздействие зрительного ряда, укрупняет и развивает драматургию, позволяет режиссеру достучаться до самых потаенных уголков человеческой души. Комиссар Вавилова за два часа экранного времени произносит всего несколько фраз. Внешне сдержанная, суровая, что называется «вся в себе женщина», так и осталась бы для нас то ли загадочной, то ли бесчувственной, если бы не актерское дарование Нонны Мордюковой и музыка А. Шнитке. Перед нами раскрывается сложный, противоречивый мир сильного и волевого человека, настолько волевого, что ей оказывается под силу почти справиться с пробудившейся женственностью.
Вспомним изобразительное решение фильма. Сдержанная, скупая, под стать изображаемому времени, работа художника Сергея Александровича Серебреникова и фейерверк неожиданных ракурсов, крупных планов, ритмов оператора Валерия Аркадьевича Гинзбурга - тоже музыка. Каждый эпизод продуман до мелочей и одновременно освобожден от всего лишнего, но это не мертвые искусственные конструкции, а живое, чувственное, динамичное видение, допускающее, более того - предполагающее соучастие в постижении происходящего на экране. Не стану подробно анализировать работу оператора. Я оцениваю ее очень высоко, и считаю, что это лучший фильм В. Гинзбурга. Неясно только почему его фамилия отсутствует в списке соискателей. Добавлю, что в фильме нет ни одного кадра, в котором не ощущалось бы единого сплава актерского и режиссерского мастерства и таланта композитора, оператора и художника. И поверьте, убрав одну из составляющих, мы рискуем потерять все.
Марк Шагал. Художник над Витебском. 1977-1978
10 сентября 1966 года в газете «Прапор Жовтня», издающейся в моем родном городе Каменец-Подольском, что на юго-западе Украины, появилось небольшое объявление :
«В городе Каменец-Подольском
МОСКОВСКАЯ КИНОСТУДИЯ ИМЕНИ МАКСИМА ГОРЬКОГО
начинает съемки фильма «Комиссар»,
посвященного 50-летию Советской власти.
Для съемок фильма нужны девочки и мальчики в возрасте от 2-х до 10-ти лет, брюнеты, с темным цветом глаз.
Просмотр детей и переговоры с родителями будут проводиться а помещении городского Дома культуры 11 сентября с 16 до 19 часов».
С тех пор прошли двадцать три года. Брюнеты с темным цветом глаз повзрослели, безвозвратно канули в прошлое люди того времени и само то время. А волшебник-кинематограф, пусть на время сеанса, но вернул их. И я увидел какие добрые глаза у скрипача, чью фамилию - Мицман - мало кто знал. Но все знали его по прозвищу. Богатство Мицмана составляли его дети. Много детей. Чем только не занимался этот человек: играл на свадьбах и похоронах, собирал утиль, держал лошадь с повозкой - ведь все хотели есть, и ходить нагишом как-то неприлично. В повозку, когда она была порожняком, любила влезать малышня, а старшие ухитрялись втроем сидеть на подножке сзади, постоянно остерегаясь кнута. А вот крупным планом еще одно знакомое лицо. Бывшая актриса бывшего местного театра. Не от хорошей жизни такой изможденный вид. Лишившись после войны окончательно статуса областного центра, наш город потерял вскоре и свой театр, труппа распалась, многие актеры, особенно пожилые, остались без работы. Не приспособленные к обыденной жизни, при дефиците рабочих мест, некоторые остались без средств к существованию. Их было человек пять-шесть, и смотреть на них было больно. В массовках много людей, чьи профессии сейчас далеко не каждый сумеет объяснить: лудильщик кастрюль, точильщик ножей, керосинщик, резник. И множество эпизодов, бесчисленные дубли которых снимались на моих глазах. Вспоминаю предупредительное, вежливое обращение Аскольдова с актерами, особенно с Нонной Викторовной Мордюковой. Самого Аскольдова: молодого, при бороде и джинсах, - одного из первых выпускников Высших режиссерских курсов, вспомнилось его интервью в городской газете. Он говорил: «...Женщина-комиссар в сложных жизненных обстоятельствах попадает в многодетную семью, под влиянием этой семьи комиссар - человек большой революционной убежденности - становится человеком большой душевной красоты, раскрывает свои глубокие чувства…». И еще: «...В поисках этой натуры мы проехали 6000 километров (в Белоруссии, Молдавии, Литве и т.д.). Лучших мест, чем здесь, нигде не нашли... В городе съемки продлятся до 7 ноября этого года. А потом продолжим свою работу в Москве в павильонах киностудии… Свою работу мы планируем закончить в середине февраля следующего года. Надеюсь, что снова встретимся с каменчанами - во время премьеры нашего фильма» (5). На съемках он рассказывал о планируемой концовке ленты. На фоне восхода солнца медленно приближаются конные красноармейцы. Суровые мужественные лица. Затем надпись: «Борцам за дело революции посвящается». Потом был разворот в журнале «Советский экран» с фотографиями со съемочной площадки, а затем полное забвение и фильма, и режиссера. Нет, вру. Каким-то непонятным образом в статью о творчестве актрисы Р. Недашковской в первом, двухтомном «Кинословаре» (6) попала в число сыгранных и роль Марии. Проглядели, быват. А в июне 1967 года разгорелся очередной арабо-израильский военный конфликт. Советский Союз резко разрывает все контакты с Израилем, и на долгие годы в официальной идеологии устанавливается негласное отождествление политики государства Израиль с евреями вообще. Естественно, что фильм, где главные действующие лица евреи, да еще призывающий не размежеваться, а объединяться на основе доброго Интернационала, не вписывался в рамки тогдашней идеологической концепции. Он разрушал бы ее каждой минутой демонстрации ленты.
Кузьма Петров-Водкин. 1919 год. Тревога. 1934
«...Улицы стали тихими, строгими, пустынными, точно нарисованными. После каждого разрыва снаряда наступала такая тишина, что делалось страшно. А солнце стояло в безоблачном небе и, точно распростертого мертвеца, радостно освещало город. Весь город лежал в подвалах, погребах, охал и стонал от страха, закрывая глаза, сдерживая в беспамятстве дыхание.» - так описывает наступление поляков в рассказе «В городе Бердичеве», по мотивам которого поставлен фильм, писатель Василий Гроссман. В это время в погребе Магазаника, где прячутся его семья и Вавилова с ребенком, происходит такой примечательный разговор. Его начинает Ефим :
- В нашем городе, мадам Вавилова, никогда не будут ходить трамваи. (у Магазаника это образ счастливой жизни: прим. автора)
- Почему, Ефим ?
- В них некому будет ездить. Придет еще раз атаман Струк, или шальная Маруся - и нас никого не останется. Знаете, атаман Струк постриг моего брата. Взял ножницы и остриг ему бороду. А вместе с бородой отрезал ему голову. И очень смеялся...
- Почему ты такой злой, Ефим ?
- Я не злой. Я за добрый Интернационал, мадам Вавилова. В мире так мало добрых людей. И всегда несчастья. То ты хоронишь, то тебя хоронят: некогда поговорить с человеком. Как мы возмущались, когда англичане воевали с бурами. Сколько было разговоров, когда турки резали армян. А скажите: кто что скажет если не станет Ефима Магазаника?
- Что за сказки ты говоришь, Ефим? Где ты видел добрый Интернационал? Интернационал замешан на крови, на поте, на борьбе трудового народа. Не сказки людям нужны, а правда, за которую и помереть не жалко.
- Все говорят: помереть, помереть... А зачем тогда жить?.. Отберите у людей мечту и сказку, что останется от человека?..
Страшно взрослым, плачут дети, и чтобы успокоить детей напевает Ефим, пританцовывает, помогает танцу руками. И разворачивается самая волшебная сцена фильма: на наших глазах над нищетой, страхом, мерзостями жизни пробуждается Человек. Недолго длится эта робкая попытка, но как прекрасны люди, когда их покидают страх, тьма, голод, холод. Танцует Ефим, танцует Мария, танцуют дети, танцуют их руки. Они свободны!
- Тетенька Клавдия, иди к нам.
Это приглашает Вавилову в круг Соня, дочь Ефима Магазаника. И тотчас камера оператора точно машина времени переносит нас в будущее. На экране чумное, коричневое время Холокоста. Целеустремленно, продуманно, цинично уничтожается целый народ. Сквозь арку идут люди. Крупным планом измученные лица, глаза, в которых гибнет надежда. Обреченность и всеобщее оцепенение в воздухе, в душах, предупреждение нам, предчувствие Апокалипсиса. Это пророческий взгляд из прошлого в будущее - на Сумгаит, Фергану, Баку.***
Какой уж тут добрый Интернационал. И идущая позади Вавилова останавливается у арки.